Политика в Великобритании снова марширует в странном ритме. Официально в этом месяце ничего особенного не происходило из-за важного периода национального траура. Но на самом деле Уайтхолл был занят, даже безумно. Казначейство было очищено от самого высокопоставленного государственного служащего и получило новую миссию, направленную на стимулирование роста. Составляется последний чрезвычайный бюджет, тонко замаскированный под «фискальное мероприятие». И новое, потенциально очень рискованное правительство обосновалось на новом месте. Готовится еще один эксперимент консерваторов над страной, в значительной степени не подвергаемый анализу.
Большая часть нашей политики имеет это одновременно застойное и маниакальное качество, по крайней мере, с момента референдума ЕС. Тупики и «края обрыва» Brexit, пандемия, борьба за лидерство среди Тори, кризис стоимости жизни, вторжение в Украину, а теперь еще и смерть королевы — каждый из этих моментов то ускоряет, то парализует политику, высмеивая некогда распространенную идею о том, что британская демократия — это постоянный прогресс.
Эти, казалось бы, нескончаемые потрясения и сбои, в некотором смысле, стали очень сложной задачей для правительства Тори, которому все больше не хватает способных людей. Помимо административной головной боли, ортодоксальные представления о размере государства, уровне налогообложения и отношениях партии с бизнесом пришлось пересмотреть, оспорить и, по крайней мере временно, отказаться от них. Некогда перспективные политики Тори, такие как Риши Сунак, стали жертвами.
Но в других, менее заметных аспектах, хаотичный ритм последних шести лет помог Тори. «Никогда не позволяйте хорошему кризису пройти впустую», — знаменито сказал глава администрации президента Барака Обамы Рам Эмануэль в 2008 году в интервью газете «Нью-Йорк Таймс». «Это возможность сделать то, что вы когда-то считали невозможным». Для консерваторов применение этого принципа означало использование периодов потрясений для переосмысления своей политики и того, как партия представляла себя общественности, как, например, в бурные 1970-е годы перед приходом к власти Маргарет Тэтчер. В нестабильные времена самопровозглашенная партия порядка предлагала новые пути для того, чтобы кризис прекратился.
Однако после Brexit подход тори изменился. Часто они прячутся за кризисами и используют их для игры на время. В течение нескольких месяцев министры и члены парламента от консерваторов утверждали, что ситуация в Украине означает, что мир слишком опасен для партии, чтобы менять своего лидера, каким бы неподходящим для этой должности ни стал Борис Джонсон.
В другое время тори пытались использовать Украину и пандемию по-другому: чтобы придать правительству качества, которых ему не хватало. В передачах и на пресс-конференциях Джонсон стремился создать образ церковной непоколебимости и серьезности, а также почти аполитичного отца нации — противоположный тому, каким он является в действительности. Кризисы также подходят современному консерватизму, который больше любит выдумки, чем факты. Когда избиратели напуганы и ищут успокоения, большие обещания, фантазии и рассказы могут вызвать больший резонанс, по крайней мере, на первых порах, чем реальные действия правительства.
И хотя национальный кризис делает премьер-министра более заметным, особенно для тех критически важных избирателей, которые обычно не следят за политикой, он также может сделать его менее подотчетным. Как и Джонсон, Лиз Трусс по возможности избегает внимания. Во время своей длительной предвыборной кампании она не дала ни одного подробного интервью в эфире до окончания голосования. В качестве премьер-министра, благодаря приостановке работы парламента после смерти королевы, она может начать регулярные слушания в общинах только в середине октября — через шесть недель после вступления в должность на Даунинг-стрит.
Для неполированного нового премьера, который до сих пор произносил лишь короткие, примитивные речи, постоянно заглядывая в свои записи, эта передышка может оказаться ценной. Между тем, у оппозиционных партий будет меньше шансов, чем обычно, определить и нанести ущерб правительству, пока оно еще молодо и наиболее уязвимо — или наиболее угрожаемо, если избиратели дадут ему медовый месяц.
Для Кейра Стармера, который любит строить свои аргументы в общинах, частое отсутствие там премьер-министров Тори стало проблемой с тех пор, как он стал лидером лейбористов. Почти постоянное кризисное состояние Великобритании снизило интерес к оппозиции и ее возможности для маневра, заставляя ее быть менее «партийной» и более «конструктивной». Когда избиратели беспокоятся о смерти от Ковида или о том, что не смогут обогреть свои дома в ближайшем будущем, смена правительства на выборах, до которых могут пройти годы, может быть принята за роскошь.
Большие кризисы обладают драматизмом, из-за которого политика может показаться мелкой. Напротив, когда Тони Блэр был таким успешным лидером оппозиции в 1994-1997 годах, в Британии было гораздо спокойнее: избиратели и журналисты могли рассматривать его предложения без особых отвлекающих факторов. Они также могли с растущей ясностью видеть, что долгий период правления тори во многих отношениях не принес стране успеха. Результаты правления партии с 2010 года еще хуже, но избирателям часто было трудно сосредоточиться на этом. Например, продолжающийся провал Brexit редко попадает в новости.
Когда официальный период траура закончится, возможно, политическая жизнь вернется в более нормальное русло. Но если учесть, что политика не была «нормальной» по крайней мере шесть лет, и если учесть, что так много самых насущных вопросов Британии остаются нерешенными, дальнейшие потрясения кажутся более вероятными. Я вырос в 1990-е годы, когда наша политика, казалось, двигалась медленными циклами, а страна выглядела практически одинаковой из года в год. Сейчас тот мир кажется таким далеким, и нервные системы многих журналистов, политиков и избирателей перестроились: они ожидают — возможно, даже хотят — регулярных потрясений.
Если лейбористы победят на следующих выборах и каким-то образом создадут стабилизирующее правительство, ожидайте, что некоторые люди назовут это скучным. Но если мы продолжим скакать от одной чрезвычайной ситуации к другой при премьер-министре Стармере, будут действовать иные правила, чем сейчас. Когда у власти находятся тори, кризисные времена часто рассматриваются прессой и парламентом как повод поддержать правительство. Но когда у власти находятся лейбористы, кризисы обычно рассматриваются как повод избавиться от них, как выяснили премьер-министры от Джима Каллагэна до Гордона Брауна. Пока лейбористские правительства не смогут — или им не позволят — уворачиваться и выкручиваться в хаотические времена, как это делают тори, лейбористы будут оставаться второй партией.
